Дина Ягупова, помощник председателя Орловского областного суда
«Извините! Помогите, пожалуйста!» — услышала я, уже собираясь войти в подъезд. Возле дома стоял наш сосед, ветеран-афганец, много повидавший на своем пути. Крепкий мужчина несколько смущенно улыбался и не производил впечатления человека, у которого что-то случилось и которому нужна помощь. Увидев мой немой вопрос, он поспешил ответить: «Я стал присяжным заседателем. И у меня столько вопросов! Эта такая ответственность! Вы же в суде работаете, расскажите, почему нам не дают знакомиться с материалами дела? Ведь всего не упомнишь. Почему постоянно удаляют в совещательную комнату? Так положено или от нас пытаются что-то скрыть? А почему не говорят, был ли человек судим? Может, у него за плечами уже не одно убийство?» Вопросы сыпались один за другим.
Отложив свои дела, я объяснила, что подсудимый — как чистый лист, его прошлое не должно влиять на решение присяжных, рассказала и о других особенностях рассмотрения дел с участием присяжных, потому что от волнения сосед забыл все, что им говорил судья. А также взяла с соседа слово поделиться со мной своими впечатлениями после вынесения приговора.
После нашей беседы теперь уже у меня появилось много вопросов: кто становится присяжными, трудно ли примерить на себя роль судьи из народа? Как к такому решению отнеслись родственники, не отговаривали ли? Как отнеслись на работе? Что для присяжного было самым сложным? Ответы я искала у тех, кто недавно принимал участие в таком процессе.
Многие думают, что присяжными становятся в основном пенсионеры и домохозяйки. А вот и нет. Среди тех, кто выносит вердикт «виновен» или «не виновен», дефектологи, машинисты электровоза, водители, воспитатели, электромеханики, врачи, учителя, дизайнеры, экономисты, научные сотрудники и т.д.
Для тех, кто все же стал судьей из народа, не было сомнений, участвовать в процессе или нет. Решение было принято сразу и осознанно, мотивировка проста: это гражданский долг. Родственники не отговаривали, а на работе отнеслись с пониманием. Но так бывает не всегда: вроде бы работодатель и не возражает, но ставит такие задачи, что невозможно совмещать работу и роль присяжного, и тогда коллегию приходится покидать.
Одна из бывших присяжных рассказала, что ей было очень интересно принимать участие в процессе: «Был и страх: а вдруг ты примешь не то решение, и за решеткой окажется невиновный человек? Поэтому слушала все очень внимательно. Интересно было наблюдать за поведением свидетелей, подсудимого, за их реакцией, ответами».
Еще одна присяжная поделилась, что ее участие в этой роли было для нее очень интересным экспериментом: «Здесь нет ничего очевидного, однозначного, что именно этот человек сотворил преступление. А может быть, он не виновен? В жизни оказалось все гораздо сложнее, чем на экране телевизора в различных шоу и в кино. Перед тобой живой человек, вот он, совсем рядом, до него всего несколько метров, и его обвиняют в жестоком убийстве приятеля. Кажется, что в жизни такое не может произойти. И если человек выбрал суд присяжных, то надеется на оправдание. Значит, он не виновен? И как тут понять, кто прав, кто виноват? Ведь все люди окружающее воспринимают по-своему: кто-то видит черное, кто-то — белое, а кто-то оттенки серого. В нашей коллегии мнения сразу разделились: кто-то был уверен, что человек не виновен, а кто-то наоборот… Физически, конечно, сложно долгое время сидеть на одном месте, все внимательно слушать, улавливать различные детали, мы ведь не понимаем, что в деле важно, а что нет, нам интересно все. Особенно увлекательно наблюдать за допросом свидетелей. Впечатления, которые я получила от участия в процессе, самые положительные. Это полезный жизненный опыт. И думаю, если человеку выпала возможность стать присяжным, то ею надо обязательно воспользоваться, потому что по-другому начинаешь смотреть на мир, на людей, оценивать их поступки и реагировать на них».
Мужчины, с которыми я беседовала, оказались немногословны. Их высказывания сводились к тому, что «страха не было», а вот в том, чтобы «судить людей, хорошего мало, и было очень сложно принять решение: виновен или нет». Но само участие в процессе было для них интересным.
И кто бы мог подумать, что для кого-то роль судьи из народа стала сродни исполнению мечты: девушка после школы хотела стать следователем, но стала художником: «Можно сказать, что моя мечта исполнилась, и пусть ненадолго, но я стала даже не следователем, а судьей, с удовольствием погрузившись в судебный процесс».
Пообщавшись с бывшими присяжными, я поняла, что люди у нас очень ответственно и вдумчиво подходят к исполнению своих обязанностей, прекрасно понимая, что от их решения зависит судьба человека. И ведь никто из них не сказал: «Все! Это было в первый и в последний раз!» А почему? Потому что нет ничего интереснее человеческих взаимоотношений, возможности почувствовать себя немножечко Шерлоком Холмсом и стать настоящим судьей, пусть и из народа. И на вопрос: «Вы бы согласились еще раз стать присяжным?» все без колебания ответили: «Да».
А что же сосед-афганец? Он, как и обещал, поделился своими впечатлениями: «Никогда не думал, что будет так трудно решать судьбу человека. На войне все понятно, а тут тебя постоянно одолевают сомнения, которые не дают покоя. Ночью накануне вердикта без видимых причин у меня поднялась высокая температура, но к утру спала. И только когда приговор вступил в силу и убийца понес заслуженное наказание, пришло спокойствие и осознание, что все было сделано правильно».
