Пастухов Александр Владимирович Редакция газеты «Аннинские вести» Аннинского района Воронежской области журналист Рабочая неделя федерального судьи Ильи Сергеевича подходила к концу. Оставалось установить факт нахождения на иждивении. Дело было простым, поэтому судья назначил его последним.
Суть была такова. Недавно умер известный в городе профессор. Его единственным наследником был сын, который занимался научной работой. Но выяснилось, что на протяжении полутора лет на иждивении профессора находился племянник его умершей жены. Виктор получил тяжелые травмы в автоаварии, где погибли его родители. После лечения в своем городе и установления второй группы инвалидности он решил приехать к дяде, надеясь на его помощь в оплате реабилитации. Из документов следовало, что Виктор не получал иных пособий, кроме небольшой пенсии, не было у него ни счетов в банках, ни денежных переводов, ни недвижимости и транспортных средств. В деле были чеки по медицинским договорам, оплаченные профессором, выписки из истории болезни о нуждаемости Виктора в лекарствах. Эти дорогостоящие препараты также оплачивал наследодатель. Все требуемые законом признаки иждивения были соблюдены: постоянная и регулярная помощь со стороны профессора в течение года, отсутствие у Виктора возможности самому оплачивать свои потребности, нетрудоспособность иждивенца ко дню смерти наследодателя и совместное проживание, учитывая, что родственниками они не являлись. Начался судебный процесс с заявления сына профессора. Ученый сообщил, что Виктор не может претендовать на наследство, о чем он, Виктор, и был проинформирован сегодня утром. Поэтому решать в процессе нечего. Интересы истца в суде представлял адвокат по доверенности. Но наследник просил вызвать Виктора и спросить о его намерениях. Пришлось разъяснить напрасно торжествующему наследнику, почему суд не может принять во внимание такую просьбу. Доверенность на ведение дела в суде Виктором не отозвана, заявлений на этот счет от него не поступало, а вызывать в суд гражданина, который желает вести дело через своего представителя, нет оснований. Сын профессора был явно расстроен, а судья напомнил ему о праве иметь своего представителя, на что получил ответ: тут, мол, и так все ясно. «Ох уж эти ученые, — подумал судья, — считают, что они разбираются во всех сферах. Хотя кандидат технических наук вряд ли знает тонкости права». Свидетели истца сообщили суду, что полтора года Виктор жил в доме профессора, который оплачивал его лечение и питание, приобретал необходимые вещи. В большом доме у Виктора была своя комната на втором этаже. Опровергнуть эти показания сын профессора не мог, своих свидетелей он не пригласил, а на вопросы суда отвечал не по существу и своими показаниями только вредил себе. Например, заявил, что Виктор злоупотреблял добротой его отца, выклянчивал у того деньги на модные гаджеты и одежду, любил с друзьями обедать в ресторанах. Конечно, его пенсии на это не хватило бы. Но все факты, которые, по мнению наследника, должны были скомпрометировать Виктора в глазах судьи, только подтверждали факт иждивения. Спустя пару часов картина стала ясной. Или почти ясной. В голове судьи сложился пазл — будущее решение. Совершенно стандартное. Илья Сергеевич уже собрался удалиться в совещательную комнату, но что-то не давало ему закончить дело. То ли мимолетное упоминание одного из свидетелей про какую-то Клавдию, то ли слова сына наследодателя о частом посещении ресторанов, которые профессор вряд ли бы стал оплачивать. Внутренний голос твердил судье, что не все в этом деле так гладко, как казалось вначале. А ведь в результате решения единственный сын может лишиться половины наследства, которую получит посторонний человек. К тому же научный сотрудник говорил об особой ценности библиотеки отца, которая тоже может быть разделена. Нет, с вынесением решения спешить нельзя. Подумав, Илья Сергеевич предложил сторонам представить доказательства или опровержение того факта, что помощь профессора была единственным источником существования Виктора. В следующем процессе, куда ученый все-таки пришел с представителем, выяснилось, что в трехкомнатную квартиру погибших родителей Виктор пустил квартирантов, и они перечисляли арендную плату на карточку, которую Виктор завел на имя двоюродной тетки Клавдии. Кроме того, Виктор умудрился продать родительскую дачу, не оформив ее нотариально. Знакомые родителей отдали деньги под расписку и обещание оформить продажу после вступления в наследство. Деньги расчетливый мужчина хранил в банке — счет был открыт на имя той же Клавдии, — а пользовался ими по доверенности тетки. Приглашенная в суд домработница профессора рассказала, что она уже давно дважды в неделю убирала в его доме, но не видела там ни Виктора, ни его вещей, а на втором этаже располагались только большая библиотека и рабочий кабинет хозяина. Клавдия подтвердила сведения о карточках Виктора на ее имя. Вместо простой и ясной картины иждивения раскрылась неприглядная история бессовестного человека, пользовавшегося добротой и порядочностью, по сути, постороннего ему лица. Со спокойной совестью Илья Сергеевич принял решение об отказе в удовлетворении заявления.